С самолета – на сцену. Так работает великий дирижер

Десять минут на репетицию с оркестром на сцене, и совершенно спокойно он поднимается по ступенькам в VIP-зону и садится за стол перед журналистами. Организаторы нервничают: «Господа! У вас 10 минут на вопросы. Вы коротко спрашиваете, господин Гергиев коротко отвечает». «Пятнадцать минут», – вносит коррективу маэстро и неспешно, обстоятельно начинает отвечать на вопросы. В это время зрители уже заполняют зал, а ему еще предстоит сменить костюм на фрак с бабочкой. Но на часы он не взглянул ни разу. Вот это выдержка!

Еще утром он был в Москве на приеме в Кремле у Владимира Путина по случаю вручения государственных премий. А вечером стоял на сцене в Юрмале. Это был официальный концерт празднования Дня России в Латвии. С довольно сложной для нашего слушателя программой. К исполнению таких серьезных вещей на Рижском взморье были готовы далеко не все. Но Гергиев формирует программы концертов не на потребу отдыхающей публики. Он подарил нам три часа музыки П. И. Чайковского (увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта» и Четвертая симфония), Гектора Берлиоза (отрывки из драматической симфонии «Ромео и Джульетта») и, на бис, Родиона Щедрина («Озорные частушки»).

Несмотря на довольно высокую цену билетов (к примеру, место в 21-м ряду стоило 30 латов), был аншлаг. А благодаря поддержке генерального спонсора, российской компании «Уралхим», избранные преподаватели и лучшие студенты Латвийской музыкальной академии получили возможность бесплатно посетить этот концерт.

Не только слышать удивительно слаженную и эмоционально точную игру оркестра, но и видеть, как дирижирует Гергиев, дорого стоит. Он редкий дирижер, которой обходится без дирижерской палочки.

Вся гамма переживаемых от музыки эмоций отражается на его лице и кончиках пальцев. Его ладони гладят и рубят воздух, а пальцы трепещут, словно бабочки.

Он рассказал журналистам, какие воспоминания у него связаны с Латвией:

«Я не был в Латвии, наверное, 27 лет. Я выступал здесь будучи еще совсем молоденьким дирижером с Национальным оркестром Латвии. Хорошо помню Валдиса Зариньша и Арвида Клишана. В этом оркестре работает контрабасист Бринумс, который раньше жил со мной в общежитии. Это то, что вспоминается в первую очередь. Но было и много другого. Я выступал в Домском соборе – по-моему, с «Реквиемом» Верди. Первый раз я дирижировал у вас в 1981 году, до 1985 года выступал раза три. Помню «Героическую симфонию» Бетховена здесь, в «Дзинтари». Помню «Автопортрет» Щедрина, Коля Петров играл Рахманинова, Андрис Бауманис – трудный концерт Бартока, Зариньш – «Шехерезаду».

С тех пор были тысячи концертов, другие впечатления мешают все вспомнить в деталях, но я очень рад возвращению сюда. Я помню прекрасно, как в этом зале звучал оркестр. Я слушал репетицию Давида Хаджана, коллеги из Армении, ныне покойного. Оркестр тогда играл Десятую симфонию Шостаковича. Эти впечатления до сих пор очень живые и свежие. Знаю, что публика у вас искушенная. Когда-то была традиция: лучшие советские оркестры выступали здесь, в «Дзинтари»: и Ленинградский, и Московский с самыми великими дирижерами. Для меня это почетная миссия – напомнить об этой традиции таким концертом.

Мы имеем богатейшую историю, связанную с именами, куда более важным и для мировой истории, чем мое имя. Я прекрасно понимаю, что я возглавляю театр с историей в 230 лет. Императрица Екатерина Великая пожелала, чтобы был придворный театр, где бы ставились оперы и балеты. С тех пор Мариинский театр ведет отсчет своей богатой истории. С ним связаны имена Чайковского, Глинки, Прокофьева, Стравинского, Шостаковича, Римского-Корсакова, Мусоргского. Это великие имена. Но и Вагнер, и Берлиоз, и Дебюсси, и Малер, и Штраус, и Сен-Санс – огромный список людей, которые важным для себя считали приезжать в Петербург и сотрудничать с труппой и оркестром Мариинского театра. И Петипа, и Дягилев, и Анна Павлова, и Нижинский...

Здесь надо просто говорить о том, чтобы мы продолжали славные традиции и не успокаивались на том, что у нас ТАКАЯ история – едва ли не сотни тысяч представлений. И ни одна революция, ни одна мировая война не прерывали жизни этого коллектива. Но театры с богатой историей есть и в Америке, и в Европе, и даже в Азии. Мы же представляем российскую музыкальную традицию, которая во многом писалась на сцене нашего театра.

У нас идет «Ромео и Джульетта» Берлиоза, а сам композитор часто дирижировал в Мариинском. В Петербурге для него создали условия, которых в Париже он не мог найти. Поэтому многие его произведения, позже ставшие знаменитыми, впервые прозвучали со сцены нашего театра.

Выступление в Латвии в День России – для нас это неожиданное расширение рамок этого праздника. Обычно мы его встречаем в России. Но мы любим выступать в Европе и гастролировать по миру. У Мариинского театра иногда до 90- 100 выступлений в США за год. Это уже норма, спокойная и тщательно спланированная работа. У нас огромное количество интернет-трансляций, свой музыкальный лейбл. Мы записываем произведения не только русских композиторов, и они тиражируются во всем мире.

Дистрибуция очень серьезно налажена. Снимаем спектакли с помощью своей компании видеозаписи. У нас прекрасная записывающая техника, не хуже по качеству, чем в Метрополитен-опера, Королевской опере в Лондоне и Парижской опере. Мы в семье элитных, избранных театров. Я сам часто выступаю в «Ла Скала». Мы все наладили так, чтобы никто не говорил, что в России остались проблемы, которые уже решены в Америке или Италии.

Как мне кажется, мы с этим уже справились. Сегодня большой разницы в том, как осуществляются записи или трансляции в Нью-Йорке, Лондоне или Санкт-Петербурге, практически нет. История Мариинского театра – главный стимул для меня как для руководителя. Мне важно, чтобы эта история не прерывалась, чтобы не было ощущения какого-то спада. Даже в тяжелые 80- 90-е годы и тем более после 2000 года, когда экономическая ситуация улучшилась. Мы делаем очень много. У нас было 760 выступлений в прошлом году. Это очень большая цифра даже для знаменитых театров. Это по силам одному- двум театрам в мире. Откуда такой показатель? Дело в том, что и оперная труппа, и балетная, и оркестр имеют очень большой репертуар и очень качественные спектакли. У нас работают артисты с известными на весь мир именами. Посмотрите на нашем сайте программу фестиваля «Белые ночи» – она вам очень многое объяснит».

Как он может работать в таком бешеном ритме? Руководить двумя оркестрами (второй – Лондонский симфонический), возглавлять Мариинский театр, выступать с Венским и Берлинским филармоническими оркестрами, работать в Японии и Китае? Отдыхает ли когда-нибудь этот человек?

Гергиев говорит, что выходные у него случаются. И добавляет:

«Два дня назад мы выступали с вашим тенором Александром Антоненко в Санкт-Петербурге, завтра дома играем Брамса. Осенью у нашего оркестра концерты в Америке. Но там я сейчас бываю реже. Мне иногда интереснее выступать в регионах России: в Калининграде, Иркутске, Екатеринбурге, чем в Нью-Йорке. Десять лет назад я выступал в США 30- 40 раз в год, сейчас могу выступить 8 – 10 раз, и мне вполне хватает».